Потом нам выдали по комплекту белых панталон и водолазок, которые надеваются под форму.
Перевод выполнен Александром Владимировичем Краснянским |
September 21, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/21/hello-world/
Наконец-то, я здесь… путешествие было долгим, но оно того стоило… Лучше я начну с самого начала…
Этот день на Байконуре для нас начался рано. Мы проснулись а час ночи по местному времени и наскоро позавтракали, после чего нас натерли спиртом. Потом нам выдали по комплекту белых панталон и водолазок, которые надеваются под форму.
После короткой молитвы и благословления, мы покинули наши комнаты, оставив подписи на дверях спален. Говорят, что этой традиции начало положил еще Юрий Гагарин. Нам рассказали, что уборщица, которая на следующий день после его полета пришла, чтобы убраться в спальне, начала оттирать его подпись от двери, но ее вовремя остановили. Так что теперь моя подпись красуется рядом с подписью Грега Олсена, 3-го космического «частника» и Маркоса Понтеса, первого бразильского астронавта.
Перед тем, как уехать из гостиницы, я позвонила своей бабушке, которая не могла приехать на Байконур. Она пожелала мне удачи и благополучного возвращения.
После этого мы прошли в автобус, который повез нас на космодром. От дверей гостиницы «Космонавт» до автобуса мы шли по дорожке, по обеим сторонам которой столпились наши друзья, члены семей и журналисты с фото- и видеокамерами. Несмотря на слепящее освещение, я сумела разглядеть всех своих родных, которые приехали на Байконур. Они тоже поднялись очень рано, чтобы проводить меня. Мама плакала, а все остальные старались не показать своих слез.
Мы сели в автобус и направились к стартовой позиции. Все это время я была невероятно спокойна. Я думала, что в утро запуска я буду вести себя как нервная развалина, но к моему великому удивлению, ни страха, ни беспокойства я не испытывала.
Мы остановились у здания, где нас должны были подготовить к запуску, и прошли в комнату, где надевают скафандры. Мы зашли туда по очереди: первый Миша Тюрин, потом Майкл Л.-А., и я.
После того, как нас облачили в скафандры, мы вышли в комнату, где одна стена была стеклянной. В ней проводят проверку герметичности скафандров и космонавты получают последнее официальное разрешение на полет. По ту сторону стекла моя мама, сестра Атуса и мой муж Хамид уже были в комнате и сидели в первом ряду. Кроме родственников, там было полно репортеров. Пока мы там сидели, мы все время махали руками и пытались общаться на языке знаков со своими родными, которые заходили по несколько человек и потом уступали место следующей группе людей. Наверное, на видеозаписи наши гримасы и жесты выглядели жутко смешно…
Мы прошли проверку герметичности и нам официально дали добро. После этого нас повели назад в автобус, и по дороге мы снова махали толпе и журналистам. Пока автобус ехал на стартовую позицию, мы совершили традиционную остановку, чтобы мальчики могли отлить. Очевидно, это тоже началось с Гагарина и сохраняется по сей день… К счастью, меня освободили от традиционного облегчения, так что я поучаствовала в этом только мысленно.
Мы остановились у подножия ракеты, вышли из автобуса и стали пониматься по лесенке, ведущей к маленькому лифту, в который мы трое еле могли втиснуться. На лифте мы поднялись на верхнюю площадку, откуда открывался доступ в корабль. Через помост под тентом мы прошли к люку, ведущему в бытовой отсек. Я должна была залезать первой. Я все еще была спокойной – взволнованной, но спокойной. Не думаю, что мой пульс превысил сотню (обычно он около 80 ударов в минуту). Улыбка просто приклеилась к моему лицу. Меня усадили и затянули на мне ремни. Майкл спустился вслед за мной и устроился в своем закутке.
Последним появился Миша Тюрин. Нам пока еще оставалось два часа до старта, и им нужно было выполнить ряд предстартовых процедур. Мне же доверили три простых действия: поворачивать клапан конденсации, переключаяя его между БО и СА, открывать и закрывать клапан подачи кислорода по мере необходимости (очень важная задача! ) и подавать другим членам экипажа папки с элементами плана полета, которые лежали рядом со мной. К счастью, это было не очень сложно и я прекрасно справлялась со своими обязанностями.
Я следила за их действиями шаг за шагом, сверяясь с планом полета и по возможности делала записи на полях собствеенной книжки. Наконец, наступил момент, когда начался обратный отсчет.
Лопес-Алегрия, Миша и я сцепили наши руки вместе и сказали: «Готовы… поехали!» Я поблагодарила Бога за то, что он помог мне реализовать свою мечту и за все остальное, что он дал мне в этой жизни. Я попросила его наполнить любовью сердца всех своих созданий и даровать мир всем, живущим на нашей чудесной Земле.
Пять… четыре… три… Я действительно лечу!.. два… Я люблю тебя, Хамид… один… и мягкий отрыв.
Когда я смотрела на запуск «Союза ТМА-8», я никак не могла предположить, что внутри корабля это ощущается так мягко. Это было похоже на отрыв самолета со взлетной полосы, потом начались перегрузки, но вполне умеренные. Думаю, что было 2 – 2,5 единицы, не больше… Потом отделение первой ступени и носового обтекателя. Ракета шла по-прежнему мягко. Луч солнца проник в корабль и согрел мне сердце. Думаю, что я в тот момент смеялась вслух. Я испытывала сумасшедшую, неописуемую радость…
Отделение последней ступени я ощутила наиболее резко, и наступила Невесомость…
Это чудесное чувство свободы заставляет улыбаться кого угодно. Хихикая, я медленно парила над своим ложементом. Я просто не могла в это поверить… честно говоря, я все еще воспринимаю происходящее как сон… Я пока еще была крепко пристегнута, так что взглянуть в окно не могла. Наконец, когда нам подтвердили выход на орбиту, мы смогли открыть забрала наших шлемов и расслабить ремни…
Майкл отстегнул свою перчатку и она начала летать по кабине. Я никак не могла перестать хихикать… Наконец-то у меня получилось взглянуть в окно и я в первый раз увидела Землю… Слезы так и брызнули у меня из глаз. Я не могла перевести дыхание… Даже теперь у меня наворачиваются на глаза слезы при воспоминании об этом моменте. Я увидела прекрасную планету, величественно вращающуюся под теплыми лучами Солнца… такую мирную… такую полную жизни… Нет ни единого следа войны, не видно границ и раздоров – одна лишь чистая красота…
Как я хочу, чтобы все могли ощутить такое же чувство в своих сердцах, особенно те, кто распоряжается странами и правительствами. Может быть, это переживание позволило бы им взглянуть на вещи по-новому, и принесло бы миру мир.
Думаю, пока этого достаточно… В следующей записи я должна рассказать вам о том, как прошло путешествие «вверх». В данный момент я собираюсь перехватить кое-каких космических продуктов, и вернусь к вам орбитой позже. А сейчас мы движемся над Тихим океаном и приближаемся к Мексике…
September 22, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/22/atlantis-from-orbit/
НЕВЕРОЯТНО…
Лопес-Аллегрия только что позвал меня, чтобы посмотреть, как совершает посадку шаттл «Атлантис»… Вот это зрелище!.. Мое путешествие делается все интереснее и интереснее. Это было прекрасно. Сначала просто мерцающая точка оранжевого цвета, затем ровно горящее пятнышко света… а под конец след челнока стал выглядеть как прекрасная, медленно движущаяся комета. Сияющее оранжевое пятнышко, оставляющее позади белый след…
Просто невероятно… Я смотрела на них и молилась за их благополучное возвращение. Мы потеряли их, когда дневной свет стал слишком ярким и залил все поле зрения… Но потом мы услышали, что они приземлились мягко и здорово.
Счастливого возвращения, «Атлантис»…
September 22, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/22/the-trip-up/
Всем привет!
Сейчас на МКС 11:30 GMT. Похоже, что это моя первая запись, сделанная мной отсюда, со станции. Здорово, правда?..
Для начала скажу пару вещей… У меня нет доступа в реальном времени к электронной почте. Почта сюда ходит пакетами, и передача происходит три раза в день. Я постараюсь передавать хотя бы по одной записи в журнал в одни сутки.
У меня здесь нет веб-броузера, так что всех ваших комментариев я не вижу. Но мне передают некоторые ваши вопросы и приветствия, и я знаю, как много людей шлют мне свои пожелания успеха и слова поддержки. Вы не можете себе представить, насколько я счастлива делить свои переживания со всеми вами.
Каждый раз, когда я читаю письмо о том, что кто-то тоже решил исполнить свою мечту, меня бегут по коже мурашки. Я расплакалась, когда прочитала, что одна молодая девушка из Мешхеда следит за моим полетом и тоже решила когда-нибудь стать астронавтом.
Я знаю, что у вас у всех исполнится ваша мечта, если вы будете этого очень сильно хотеть и приложите достаточно воли и самопожертвования к тому, чтобы добиться ее исполнения. Я обязательно прочитаю все ваши сообщения, когда вернусь… Так что, обязательно пишите.
Ну а теперь, можно рассказать и о нашем полете к станции, как я и обещала…
Еще когда мы были на стартовой позиции, я приняла таблетку от головокружения и все было замечательно. Когда мы вышли на орбиту, я чувствовала себя хорошо, и я могла смотреть в окно на то, как кружится мир вокруг нам, точнее, мы вокруг него.
Вообще-то, говорят, что не надо долго пялиться в иллюминатор в первый же день, иначе станет плохо. Но… я просто не могла удержаться…
Мне было хорошо и я пообедала крекерами и печеньями, перед тем, как отправиться спать. Наше время передвинулось назад, так что по Байконурскому времени предстояло заснуть около шести вечера, чтобы встать завтра в три часа ночи.
В первую ночь мы все были такими усталыми, что заснуть рано было не трудно. Ах! Я забыла сказать… когда «Союз» движется по промежуточной орбите, на которой он догоняет космическую станцию, то он все время вращается вокруг оси. А лететь до станции целых 48 часов…
Теперь я поняла, зачем были нужны те жуткие тренировки на вращающемся кресле.
Миша сказал нам, что мы будем чувствовать себя лучше, если мы свесим наши спальные мешки с потолка бытового отсека и будем держать головы в середине люка. Таким образом мы будем ближе к центру масс и эффект вращения не будет ощущаться так сильно. Я последовала его совету и подвесила мой спальный мешок вверх ногами, после чего залезла в него. Майкл повесил свой мешок на другой стороне тем же способом. А Миша отправился спать в спускаемый аппарат.
Я представляла себе, как бы мы выглядели в спальных мешках, если бы кто-то на нас посмотрел со стороны, и это напомнило мне летучих мышей, которые спят вниз головой на потолке пещеры. Так и мы в своей маленькой пещерке двигались вокруг Земли в сторону МКС. Я решила подстраховаться и приняла еще одну таблетку от тошноты перед тем, как лечь спать. Эти таблетки к тому же обладают снотворным действием, так что я подумала, что это мне только поможет. Счастье мое стало полным, когда я нашла в своей клади мой iPod... Я надела наушники и забралась свой мешок для летучей мышки. Я не знала, какое это чувство, когда спишь и паришь. Ты не касаешься никакой поверхности, и это очень странно, но мне понравилось. Было очень спокойно, как будто лежишь на плаву на поверхности озера.
Пока все было хорошо… На следующее утро я проснулась в таком восторженном настроении, что выскочила из мешка, нырнула вниз головой в СА, сделала пируэт и выскочила обратно в БО. Когда я прекратила куролесить, то поняла, что это была плохая затея. Я почуствовала, как мои внутренности начали плясать ча-ча-ча…
Я остановилась и решила двигаться поменьше. Короче говоря, с этого момента я больше напоминала мумию… Я двигалась лишь чуть-чуть, но даже от этого мне становилось дико дурно…
Ко всему прочему, у меня появились еще два симтома «космического синдрома». Первый – это боль в нижней части спины. Это потому, что в невесомости ваш позвоночник из-за внутреннего давления удлинняется и вы становитесь выше. Я ничего не имею против того, чтобы стать повыше, но боль при этом нешуточная.
Второй симптом – это прилив крови к голове. Здесь нет гравитации, которая помогала бы крови бежать вниз по телу, поэтому кровь собирается у вас в голове и ваше лицо краснеет и распухает, а голова начинает болеть. Примерно так же вы чувствуете себя, простояв какое-то время на голове.
Вот так я и летела с Жуткой Головной Болью, болью в спине и морской болезнью. Я сказала себе: «Ничего себе начало – а если ты все время будешь чувствовать себя вот так!?» Когда меня пару раз вырвало, я решила прибегнуть к тяжелой артиллерии…
Полетный врач дал нам с собой несколько инъекций средства против тошноты, чтобы мы использовали их по необходимости. Я решила, что пришло время ими возпользоваться и попросила Майка и Мишу сделать мне укол. Они проконсультировались с Землей и решили, что мне хватит половинной дозы. Майк приготовил шприц, а Миша сделал инъекцию. Они оба были очень обеспокоены моим состоянием и хотели мне как-нибудь помочь. Мне было ужасно стыдно за то, что я порчу им их первый полет на «Союзе»…
Лекарство быстро вогнало меня в сон. Миша приготовил для меня спальный мешок. На этот раз я попросила закатать меня в уголок, где я повисела бы в позе младенца в утробе матери. Мне показалось, что так боль в спине переносится легче. Еще он посоветовал мне уткнуться головой в какой-нибудь мешок с багажом, чтобы не так сильно болела голова. Я свернулась в своем мешке, уткнувшись головой в багаж и проспала почти весь день. Время от времени я открывала глаза и видела, как Миша и Майк передвигались по кораблю. Пару раз они спрашивали меня, не хочу ли я поесть, нужно ли мне что-нибудь. Они проверяли мою температуру и делали все, чтобы мне не становилось хуже.
А на следующее утро я проснулась и поняла, что мне стало получше, но все-таки недостаточно хорошо для того, чтобы питаться или передвигаться. Я решила, что мне нужен еще один укол. На этот раз, Миша и Майк, посоветовавшись с врачом экспедиции, дали мне полную дозу лекарства.
Я очень расстраивалась насчет себя… Там, внизу, я считала, что я просто рождена, чтобы попасть в космос, и вот я, наконец, тут, но мне так плохо, что я даже не могу посмотреть наружу… Я повторяла про себя: «Ну-ка перестань… На самом деле ты сильная… Возьми себя в руки… Это все в твоей голове, ты можешь с этим справиться…»
Я начала терять терпение, мне хотелось поскорее оказаться на станции. Почему-то мне казалось, что мне там будет лучше, хотя мне все говорили, что когда ты в первый раз попадаешь на станцию, то тебе делается плохо от того, что ты внезапно переходишь из маленького объема в большой.
Мне это было неважно, я просто хотела выбраться из своего «мышиного» мешка и оказаться в большом и светлом помещении. Миша сказал мне, что нужно надеть скафандр перед стыковкой. Сразу после того, как мне сделали укол, ребята помогли мне залезть в скафандр и пристегнули меня к ложементу.
Стыковка продолжается долго. После причаливания происходит проверка герметичности стыка, чтобы убедиться, что нигде нет утечки. Обычно это занимает часа два. Меня мутило все время, пока Майк и Миша отрабатывали процедуру стыковки.
Я очень ясно запомнила сближение и наблюдала, как мы дюйм за дюймом приближаемся к станции. Я очень волновалась. С каждым пройденным дюймом я чувствовала себя лучше, и наконец, мы состыковались.
Чуть погодя, я решила выбраться из ложемента и снять скафандр. Я знала, что наше появление на станции будут снимать и не хотела выглядеть в записи как больная собака. Когда я освободилась от скафандра, то мне стало намного лучше. Я даже почувствовала голод и съела несколько крекеров.
Время позло медленно, но наконец, этот момент наступил, и можно было открывать люк. Майк и Миша подозвали меня поближе и сказали, чтобы я вздохнула поглубже, потому что сейчас я в первый раз почую, чем пахнет КОСМОС.
Они сказали, что это непередаваемый запах. Когда они откинули люк со стороны «Союза», я понюхала КОСМОС. Это был странный запах… похоже на сгоревшее миндальное печенье. Я сказала им: «Пахнет кухней». Они дружно выпучили на меня глаза, как на сумасшедшую, и воскликнули: «Кухней!?..»
Я пояснила: «Ну да… как будто что-то подгорело… Это трудно передать…»
К тому моенту Джефф и Паша были готовы встретить нас и открыли люк на той стороне. Когда мы вплыли на станцию, они крепко обнимали нас… Как только я оказалась на станции, я почувствовала себя так, будто попала домой… Мне было лучне на 100 процентов… Я не могла подавить улыбку… Это было просто невероятно… Я долетела… Наконец-то, я дома. 
Ну а остальное вы, наверное, видели по NASA TV.
До следующей встречи… будьте здоровы!
September 25, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/25/space-travel-details/
… ну и то, что все хотели узнать: как вы принимаете душ в космосе? Как вы чистите зубы? Как вы моете голову?
Итак, мои друзья, я должна признаться, что соблюдать гигиену в космосе вовсе не просто! Здесь нет ни душа, ни крана с текущей водой. Вода здесь не течет, она «летает» – и поэтому умывание становится трудной задачей. Так как же люди выходят из положения, особенно те, которые здесь находятся месяцами?.. Они импровизируют!
Для мытья имеются мокрые полотенца, мокрые салфетки и сухие полотенца. Обычно каждому выдается по одному мокрому и паре сухих полотенец на сутки. Также у каждого участника полета есть личный гигиенический набор, в котором он держит свои вещи – зубную щетку, бритвенный комплект, кремы и т.д. Мне достался набор Дайсуке, так что у меня есть бритва и куча крема для бритья, но никакой косметики.
Ну а чистка зубов – это отдельная история. Здесь нельзя почистить зубы и выплюнуть пасту, так что приходится ее глотать. Астронавты называют это «Эффект свежей мяты»
Самое интересное ощущение – или мне следует называть это экспериментом? – это мытье волос. Теперь я знаю, зачем космонавты стараются стричься коротко, когда они в космосе. В общем, берется мешок с водой, и вы медленно наносите себе эту воду на голову, пока на ней не образуется такой громадный пузырь. А потом Очень-Очень Острожно, при помощи сухого шампуня, вы начинаете мыть себе голову. Одно неверное движение – и маленькие водяные шарики разлетаются повсюду. Я засняла свое мытье головы на видео и обязательно опубликую этот фрагмент после возвращения.
Конечно, вода здесь – это ценный ресурс, и подвергается очистке, поэтому ничего мокрое не выкидывается просто так, а проходит через процедуру сушки. Воздуно-сушильный агрегат высасывает влагу из воздуха, перерабатывает и очищает получившуюся воду. Этому подлежит также и ваша пропотевающая во время тренировок одежда. Один космонавт сказал мне как-то раз: «Мы все очень близки друг другу, как братья и сестры, по одной исключительной причине: мы пьем пот друг друга». Теперь я хорошо понимаю, что он имел в виду…
Здесь есть снаряды для упражнений: беговая дорожка и велотренажер с потрясающим видом на Землю в русском сегменте, а также кое-какие нагрузочные тренажеры и еще один велосипед в американском сегменте.
Астронавты и космонавты тренируются каждый день, иногда дважды в день, чтобы бороться с эффектами невесомости в мускулах и костях. Если вдруг вы не знаете, когда люди проводят много времени в невесомости, их мышцы начинают ослабевать и уменьшаться, потому что они не используются с такой же интенсивностью, как на Земле. Здесь нет нужды бороться против гравитации и любое усилие дается слишком легко. И еще начинается потеря кальция в костях, что приводит к уменьшению плотности костной ткани.
Говорят, что не получится съесть тортик и похудеть… Так и тут, чудеса и восторг космического полета имеют свою цену. Конечно, я уверена, что кто-нибудь из вас, ребята, станет биологом или врачом, который откроет средство, чтобы побороть эти эффекты, чтобы люди могли летать на большие расстояния к Марсу, другим планетам и лунам Солнчной системы, и продвигаться за ее границы.
Ваш космический кадет,
Анюше
September 25, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/25/close-quarters/
На борту станции день начинается в 4 часа утра и заканчивается в 7:30 вечера Гринвичского времени. В 7:30 уже, по идее, нужно выключать свет! Но на самом деле, это час, когда каждый получает возможность расслабиться, просто поболтать, связаться с членами семьи, или просто спокойно, без суеты, посмотреть в окно и полюбоваться открывающимся видом…
В такие моменты чувствуешь себя удивительно уютно. Возможно, вы знаете, что станция совершает один полный оборот по орбите примерно за 90 минут, поэтому когда я говорю, что сейчас ночь, это вовсе не значит, что снаружи при этом темно. Солнце встает и садится на каждом витке и за день можно полюбоваться тридцатью двумя прекрасными рассветами и закатами.
А в дневное время все очень сильно заняты, у каждого есть задание, порученное ему ЦУПами в Москве и Хьюстоне. Расписание на каждый день передают на станцию с Земли, если надо, сопровождая особыми инструкциями. Каждое утро происходит сеанс связи с участниками служебного совещания, чтобы прояснить возникшие вопросы, а вечером еще один сеанс, на котором обсуждаются итоги работы за день и дается перспектива на завтра. Даже выходные дни здесь не считаются выходными. Космонавтов нагружают работой чуть поменьше, но тем не менее, им все равно надо выполнять задачи, ремонтировать оборудование, вести образовательные программы.
Около 6:30 вечера все собираются вокруг обеденного стола в СМ российского сегмента. Мы разогреваем несколько банок с консервами и заливаем водой замороженные концентраты (суп, картофельное пюре, овощи). Пока готовится ужин, мы обмениваемся шутками и всякими космическими историями.
Тем, кто летает в долговременной экспедиции, приходится применять недюжинную фантазию в поварском искусстве. В этом нет ничего удивительного после того, как поешь шесть месяцев одни и те же пятнадцать наименований продуктов… Чтобы «добавить перчику», они смешивают разные продукты частями, и так получаются новые рецепты. Время от времени с шаттлом или русским «Прогрессом» на станцию прибывает посылка со свежими продуктами. В такую посылку часто кладут продукты, которые необходимо съесть в тот же день. Можно себе представить, как здорово слопать спелое сочное яблоко после нескольких месяцев на консервах!
Побывать здесь, конечно, хорошо, но жить полгода – уже совсем другое дело… Вы так далеко от семьи и друзей, с которыми вас не связывает ничего, кроме электронных писем и коротких телефонных звонков. Вам даже не с кем просто поговорить, кроме ваших собратьев по экипажу. В данный момент постоянная экспедиция на МКС состоит из трех астронавтов или космонавтов, но скоро страны-партнеры планируют увеличить численность экипажа до шести человек.
Я думаю, те из вас, кто живут в общежитии колледжа, могут понять, о чем я говорю. Но есть одна большая разница… Если вам надоел ваш сосед по комнате, вы можете взять и пойти прогуляться, или поговорить с кем-нибудь еще. А здесь, если вам не нравится ваш «сосед», деваться некуда. Домой вы полетите не раньше, чем через шесть месяцев, так что лучше всего как следует поработать над межличностными отношениями.
Но я должна вам сказать, что я просто потрясена людьми, которых называют астронавтами и космонавтами. Может быть, они все, как и я, с планеты Ка-Пэкс? (извините, но если вы не видели это кино, то вы не поймете меня!) Они все, как один, невероятно умные, добросердечные и мирные люди. Всех, кого я встречала в Звездном Городке и тут, наверху, я могла бы назвать супер-людьми… Честно говоря, я думаю, что нам надо выбрать президентом астронавта… Это люди, которые могут стать лидерами, видящими мир по-особому!
Так что даже притом, что эти парни и девчонки проводят вместе в тесной квартирке по полгода, а иногда и дольше, они уживаются отлично и становятся друзьями на всю жизнь. Тут, наверху, их жизнь зависит от того, наколько хорошо они сработаются и как хорошо они понимают друг друга… и когда между людьми устанавливается такая тесная связь, ее не так просто порвать после возвращения на Землю. В общем-то, если подумать, то на Земле то же самое… Мы все связаны друг с другом, потому что живем на одной-единственной пригодной для жизни планете Солнечной системы… И пока что нам некуда с нее уйти. Поэтому, если мы не сможем ужиться и устроим хаос в своем доме, то что? Разумеется, нам самим и придется с этим жить…
Большинство опытных космонавтов знают английский и большинство опытных астронавтов знают русский. Я несколько раз видела, как космонавт задает вопрос по-английски, а его коллега-астронавт отвечает ему по-русски. Вот что я называю взаимным уважением! Если бы люди почаще поступали так на Земле, то жить было бы куда лучше.
Я уверена, что случаются моменты, когда у кого-нибудь из них выпадает плохой день, и его тяготит общество других людей. Но я уверена, что даже в таком случае он не станет вымещать свою боль на коллегах. И они тоже, в свою очередь, способны увидеть и понять его состояние и позволяют ему побыть одному.
Так что даже при том, что площадь нашей квартирки лишь 1500 квадратных футов (примерно как у среднего коттеджа с тремя спальнями), и она загромождена тоннами оборудования, а нам шестерым некуда из нее деваться, нам все равно здесь здорово и интересно… мне так кажется.
До завтра!
Да пребудет с вами сила…
September 26, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/26/watching-the-world-go-by/
Наверное, вы слышали выражение «мир проплывает мимо». Думаю, что обычно его используют, когда говорят просто о состоянии беззаботной расслабленности, когда ничего не делаешь, а время проходит, о состоянии бездеятельного наблюдателя…
Но для астронавтов в этом выражении заключен другой смысл.
В первый раз я услышала эти слова от Пегги Уитсон, а потом уже здесь от Джеффри Уильямса и Майка. Для них, это действительно означает смотреть на мир, проплывающий мимо! Тут, когда вы смотрите в окно, вы видите, как Земля медленно вращается в противоположную сторону. Думаю, что это можно воспринимать по-разному… одним (как мне ) кажется, будто МКС стоит на месте, а Земля вращается – а другие видят это именно таким образом, что они сами кружатся вместе с МКС.
На самом же деле и то, и другое вращается в одну и ту же сторону, но космическая станция движется в двадцать раз быстрее поверхности Земли, поэтому и кажется, что Земля крутится в другую сторону… Ну довольно об этом… А то, я думаю, у вас самих уже голова кружится.
Ну, так или иначе… Когда вы смотрите наружу, вы видите Землю по-разному, в зависимости от того, из какого окна вы смотрите. Из иллюминаторов в СМ, служебном модуле (помните, это место, где мы едим?) можно смотреть только прямо вниз, так что видно только поверхность Земли, чуть искривленную по краям.
А вот из боковых иллюминаторов в небольших кабинках и в стыковочном модуле, в котором я сплю, открывается широкая панорама Земли на фоне вселенской черноты. Это мой любимый вид, потому что так я вижу целое, а не его разрозненные части. Я всегда сначала предпочитаю охватить взглядом большую картину, а потом уже разбираться с деталями. Хорошо бы, чтобы лидеры разных наций тоже поступали таким образом, и в первую очередь беспокоились бы о мире в целом, а потом уже о своих странах.
Ах да, о чем я? Я говорила о созерцании мира, который проплывает мимо… Когда я в первый раз услышала это выражение, оно мне понравилось. И я испробовала это ощущение здесь… особенно часто в ночное время, закутавшись в свой спальный мешок. На дневной стороне, когда светит солнце, в океанах видно сотни оттенков голубого и синего – это зависит от того, насколько глубок в этом месте океан и как солнечный свет отражается от поверхности… Видно пространства суши, в основном лишенные растительности, испещренные, как венами, причудливыми руслами. Это или реки, или места, где они когда-то текли, и вода оставляла свои следы на пути к океанам…
Города хорошо различимы, они выглядят, как места, где кто-то словно взял лопату и перелопатил почву. Сельскохозяйственные земли выглядят как россыпи многоцветных геометрических фигур, цвет которых зависит от того, что растет на поле и на каких почвах. А вот границ вы не увидите… невозможно сказать, где кончается одна страна и начинается другая… Единственная граница, которую можно увидеть – это граница между сушей и морем.
Для иранцев, которые читают мой дневник, скажу, что это мне напомнило время, когда я была маленькой девочкой и жила в Иране, и у нас случался «Panbeh Zan» (тут есть небольшие проблемы с переводом ). Они приходили и вытаскивали ватные одеяла (Lahaf), вытряхивали из них хлопковую вату и ворошили ее этими старинными штуками, похожими на большие луки (Охо-хо, я так оторвалась от жизни ) А в некоторых местах облака выглядят как полоски… как будто кто-то взял кисть с белой краской и сделал несколько взмахов в разные стороны…
Когда я гляжу на облака, то вспоминаю своего мужа Хамида… когда мы проводим время в отпуске, то мы любим иногда вот так вот лежать на земле, смотреть на облака и придумывать, на что они похожи… Отсюда видно, как разнообразны их формы. Например, сегодня я видела группу облаков, которые были похожи на летящих птиц или самолеты… вы знаете, на что это похоже… А еще бывают облака, похожие на «гриб» от взрыва атомной бомбы… Паша (Павел Виноградов) как-то показал мне на большую массу облаков круглой формы и сказал, что это циклон или ураган.
В иллюминатор можно глядеть часами… но, максимум через сорок пять минут, небо темнеет, когда Солнце скрывается за краем Земли, и этот край начинает светиться волшебным оранжевым светом, переходящим в глубочайший синий отттенок… а потом приходит ночь. Теперь Землю почти не видно, если только вы не пролетаете над городами. Только тогда можно увидеть в темноте разбросанные кляксы оранжевого сияния. Конечно же, большие города видно лучше, чем маленькие.
Почти каждую ночь, когда я смотрю наружу, я вижу внизу грозы. Я знаю, что тем людям, которые далеко внизу попали в шторм, приходится несладко, но отсюда это смотрится как чудесное световое шоу. На большом темном пространстве случайным образом вспыхивают мерцающие сполохи. Как-то ночью я слушала «Канон» Иоганна Пахельбеля и смотрела на грозу, и мне казалось, что кто-то дирижирует одновременно и молниями, и музыкой… Кажется, мы в это время пролетали где-то над Тихим океаном недалеко от берегов Австралии…
Но это еще не самое лучшее, что есть. Самое потрясающее, что я видела здесь – это то, как выглядит Вселенная на ночной стороне Земли. Звезды здесь просто неописуемой красоты… Это похоже на то, как если бы кто-то рассыпал алмазную пыль по черному бархатному полотну. Хорошо виден Млечный Путь… Он похож на звездную радугу, которая выгибается надо всей Землей… Я не могу оторвать взгляд от этого зрелища и прижимаюсь лбом к иллюминатору до тех пор, пока от ледяного холода стекла не начинает болеть голова… Тогда я чуть отстраняюсь, но все равно продолжаю смотреть безотрывно.
Глядя на это, я снова благодарю Бога за то, что он помог мне попасть сюда и испытать все, что я испытала. Я благодарю его за то, что он дал силы моему внутреннему голосу донести это до вас и молю дать мне прозрение моего будущего жизненного пути и сил, чтобы следовать ему. Никогда раньше я не чувствовала такого умиротворения и я чувствую, что упиваюсь положительной энергией. Мне трудно подолгу спать, потому что мои глаза открываются сами, чтобы снова упиваться этой красотой… чтобы не упустить ни одной из отпущенных мне секунд…
Спокойной ночи! Мое окошко снова ждет меня, чтобы я могла смотреть сквозь него на мир, проплывающий мимо и чувствовать ваш смех и ваши слезы там, внизу…
Желаю вам всего самого лучшего, где бы вы ни жили…
September 27, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/27/thank-god-for-velcro/
У невесомости есть масса чудесных преимуществ…
Например, вы поднимаете 500-фунтовый груз одной рукой и перемещаете его одним пальцем… Вы летаете и парите, вместо того, чтобы ходить… Вы можете кувыркаться, не обращая внимание на то, сколько вам лет… А еще вы можете играть с едой.
Как я уже говорила раньше, в невесомости все дается без усилий. Если вы хотите двинуться вперед, то просто касаетесь пальцем стены или любого другого твердого предмета и начинаете двигаться в сторону, противоположную той, куда вы приложили усилие. Вам кто-то загородил коридор? Ничего страшного, прыгаем на потолок и проползаем, как Спайдермен, у него над головой, цепляясь за поручни на стенах (конечно же, по-настоящему вы не ползете, но это выглядит именно так).
Забыли книгу на другой стороне модуля? Нет проблем… просим кого-нибудь с той стороны вам ее прислать… Вот что это значит: он берет книгу и очень мягко толкает ее в вашу сторону, и… ваша книга плывет к вам через все помещение. Или вот: у вашего друга есть конфетки, и вы его просите поделиться с вами. Он точно так же отправляет конфету в полет, который оканчивается у вас во рту… (Дорогие дети, не пытайтесь повторить это в условиях естественной гравитации )
В космосе позволительны игры с едой. Все астронавты и космонавты балуются этим. Например, берут сырные слойки не пальцами, а слегка высовывают их по одной из контейнера и выстреливают прямо в рот. А когда вы открываете пакетик с жидкой едой, такой, как йогурт или суп, надо быть очень-очень осторожным, а не то маленькие супные или йогуртовые пузырьки начнут плавать вокруг, и вам придется отлавливать их ложкой. А если вы при этом будете орудовать ложкой недостаточно аккуратно, то пузырек при столкновении с ней может превратиться в десять пузырьков еще меньшего размера, и попробуйте с ними справиться тогда!
Я просто наслаждаюсь невесомостью… В ней чувствуешь себя как бесплотный дух. Я помню, что, когда я была маленькой, мне долго снился один и тот же сон, в котором я повергаю в шок своих родных, плавая по воздуху их комнаты в комнату по нашему дому, и сама удивляюсь этой своей способности. Конечно же, в тех снах я летала мастерски, и только лишь при помощи усилия воли, а не отталкиваясь от окружающих предметов.
А в реальности я оказалась сущим новичком… Я летаю, врезаясь в стенки и устраивая кавардак. Первые несколько дней я часто отталкивалась от стен слишком сильно, и в результате, я мчусь к противоположной стене, не имея возможности остановиться, и – БАЦ! Часто после столкновения с противоположной стеной я улетала назад в точку отправления… Но зато недавно мне сделали комплимент на счет того, как профессионально я стала порхать! Это было очень приятно услышать.
Думаю, что самое близкое к движению в невесомости состояние – это плавание в воде. Но есть и большая разница. В воде, когда вы двигаете руками и ногами, вы движетесь… А тут можно сколько угодно махать руками и ногами, но вы не сдвинетесь с мертвой точки. Единственное, что может вам помочь – это легкий ток воздуха от вентиляторов…
Ребята захотели показать мне, что это значит на практике, и оставили меня в «подвешенном состоянии» посередине одного из американских модулей, соединительного модуля. И я ни до чего не могла дотянуться оттуда самостоятельно, чтобы оттолкнуться… Так я и висела посреди модуля, и сколько бы я ни дрыгалась, не могла сдвинуться ни на йоту. Они все успели обхохотаться, пока, наконец, легким вентиляционным ветерком меня не прибило поближе к потолочным поручням, и я не освободила себя.
Памятуя об этом, попробуйте, к примеру, во время работы, представить себе, что тяготения нет, и летаете не только вы сами, но и все предметы вокруг вас. Трудно себе представить? Вот вы сидите за компьютером и набираете текст… впрочем… вы не можете сидеть, потому что вас ничто не удерживает в кресле, если только вы не привяжете себя к нему ремнями, а само кресло не привинтите к полу… Ну хорошо, значит, вы не сидите, а стоите… Ах да, стоять вы тоже не можете, потому что каждый удар по клавишам отталкивает вас от клавиатуры.
Так что же делают люди в космосе, когда они хотят оставаться на месте и что-то делать? Чтобы фиксировать себя на месте, они пользуются ногами. Они цепляются ступнями за поручни, которые есть повсюду, или еще за какие-нибудь удобные места. Вот почему в тот день, когда мы прилетели на станцию, Паша дал мне эти мягкие сапожки из оленьей шкуры… Я тогда не поняла, зачем, и не стала их надевать. А вечером, когда пришло время ложиться спать, я заметила, что на обеих моих ступнях сверху появились болезненные синяки. В космосе нужно учиться правильно использовать пальцы ног. Я не помню, чтобы когда-либо на Земле я уделяла им такое внимание; а вот в космосе ничто так не важно для удержания на месте, как ваши большие пальцы на ногах.
Ну, продолжим работу… Вот вы хотите почитать книгу, и кладете ее на стол, но она не остается на месте… Вы прижимаете книгу бутылкой с минералкой, и теперь у вас отправляются в полет уже и книга, и минералка. Вы хватаете книгу, но бутылка улетает, так что вам приходится ловить ее другой рукой. И в этот момент звонит телефон… Вы кладете книгу на стол, чтобы взять трубку, и тут же она улетает опять, а вы пытаетесь ее поймать и одновременно справиться с уплывающей телефонной трубкой…
Думаю, вы получили представление о том, что это такое… Но вот именно поэтому Бог и создал липучки – чтобы удерживать вещи на месте в невесомости. Здесь буквально на всем есть липучки… даже на ваших штанах есть липучие полоски. Я думала, что вещи никуда не денутся, если я положу их в карман и застегну молнию. Да, конечно, они никуда не денутся из кармана, но только до того момента, как вы расстегнете молнию и попытаетесь вытащить что-нибудь… Вся остальная мелочь тут же выпархивает наружу! Тссс! Только не говорите этого никому на станции, но я уже потеряла вот так кое-что из своих вещей, например, блеск для губ.
Так что буквально на всем должно быть приделано по липучке. Здесь есть целые мешки с запасом липучих полосок всех форм и цветов, и их постоянно используют в разнообразных местах. Просто надо помнить, что, если вы отпустите что-нибудь, то оно не останется на месте. Поэтому выполнять привычные задачи здесь несколько сложнее.
Но все-таки, летать – это так здорово… перед тем, как придет время улетать, я хочу выяснить, как долго у меня получится висеть на одном месте, не дотрагиваясь ни до чего. Пока что у меня не получалось продержаться дольше двадцати пяти секунд, потом меня непременно уносит…
Итак, пора насладиться моими последними сутками на борту…
До скорого…
September 28, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/28/on-leaving-orbit/
Привет всем!
Я пишу последнюю запись с орбиты для своего дневника. Чувствую горечь и радость одновременно…
Мы только что закончили наш последний орбитальный ужин. Мы съели несколько свежих помидоров, которые мы привезли с собой на «Союзе» и хранили для особого случая, а также немножко копченой рыбы и обычных космических продуктов. Джефф Уильямс, который будет бортинженером во время нашего полета домой, поздравил с началом работы членов 14-й экспедиции и пожелал им успеха.
А потом Миша Тюрин обратился к нам с чудесными словами… Мне кажется, он читал мой блог, потому что его настроение тесно перекликалось с тем, о чем писала я. Он говорил о том, как мы, люди из разных стран, выходцы из разных культур, собрались здесь вместе, чтобы работать и жить. И между нами протянулись особого рода цепочки. Он продолжил: «Придет день, когда эта станция отживет свое, сойдет с орбиты и сгорит в атмосфере. Но память о нашем путешествии и наша дружба останется жить и после этого…»
Тихо играла песня Стинга «How fragile we are…» И тут Миша сказал, что у него есть для меня какой-то сюрприз… Он подарил мне свой личный значок отряда космонавтов и нашивку со своим именем, а также того маленького медвежонка, который висел в нашем корабле во время взлета. Медвежонка зовут Миша. Возможно, вы заметили его на видео, где был заснят наш старт. Он сказал мне, что «Миша» - это индикатор невесомости.
Его речь и его подарки потрясли меня так сильно, что я больше не могла сдерживать слез. Я весь день старалась держать себя в руках, и делать вид, что все в порядке, но меня не покидало чувство потери чего-то важного… Если вы здесь привязываетесь к людям, эту связь очень трудно рвать. Все эти десять дней моя жизнь была в руках Миши и Майка, они оба были великолепны и заботились обо мне, как о родной сестре… Они сделали этот полет таким особенным для меня, и конечно же, я никогда не смогу забыть это…
Мне тяжело писать это сейчас. Мои чувства кипят и в голове проносятся тысячи мыслей. Не проходит и минуты, чтобы на мои глаза не наворачивались слезы, а горло не схватывало спазмом. Тогда я снова беру себя в руки и пытаюсь восстановить цепочку мыслей… В день запуска я далеко не так была взбудоражена. Кажется, мне хорошо удается начать дело, но плохо получается заканчивать… Я скитаюсь по разным уголкам станции и стараюсь на всю жизнь закрепить в памяти то, что я вижу и чувствую. Несколько раз я просто отпускала себя в свободный полет и моталась, как перышко, подхваченное ветром, не зная, куда меня прибьет.
Я смотрела в окно и думала: «Не знаю, когда я увижу это в другой раз». Я пыталась ставить на плеере разные песни. Сегодня утром, во время завтрака, я слушала Энью, «Only if you want to». Эта песня придает мне силы. А весь день я насвистывала «Somewhere over the Rainbow» и «My Favorite Things».
Я пыталась сосредоточиться на положительных вещах… Завтра я, наконец-то, увижу моего мужа… Я очень по нему скучаю. Для нас обоих это были непростые шесть месяцев… Мы с ним по-настоящему родственные души. До моего путешествия мы были неразлучны. Он все время старался быть сильным и крутым парнем, настоящим якорем в моей жизни… но я знаю, какой огонь терзал его изнутри. Он сможет вздохнуть с облегчением, когда узнает, что нас благополучно извлекли из капсулы.
А еще я беседовала со своей сестрой и отчетливо слышала, какой у нее был тревожный голос, и как она боится меня потерять… Я обещала ей, что со мной все будет хорошо и мы встретимся через пару дней… Мне кажется, что она плакала, но старалась не выдать этого голосом. Спуск обычно занимает около четырех часов и это довольно жесткая поездка, которая заканчивается крепким ударом при приземлении. Во время входа в атмосферу «Союз» будет выглядеть, как маленький огненный шарик. А потом выйдут парашюты, рванут спускаемый аппарат и замедлят наше падение, а в самом конце сработают двигатели мягкой посадки, чтобы мы не врезались в землю, как метеорит. Все это меня не очень сильно волнует… Другие вещи не дают мне покоя – например, мысли о том, когда я вновь обрету эту свободу и беззаботность…
Мое путешествие подходит к концу, но мои мечты только начинают свой путь.
В своих сообщениях вы пишете мне, что я воодушевила вас… Что же, я должна признаться, что и вы, в свою очередь, воодушевляете меня… Каждый раз, когда я тону в грусти из-за того, что мне приходится покидать космическую станцию, я читаю какое-нибудь из ваших сообщений и грусть оставляет меня, и я предвкушаю то, чего мы сумеем достичь вместе.
Может быть, так и должно было случиться. Мой неожиданный отлет в Москву и изменение состава экипажа в последнюю минуту. Может быть, мне суждено было стать тем будильником, который разбудит в душах у каждого из вас тот маленький голос, который заставит мир измениться к лучшему… Может быть, мне было написано на роду вселить вдохновение в какого-нибудь молодого ученого, который однажды откроет «гиперпространственный двигатель». Может быть, я нужна для того, чтобы напомнить вам всем о тех безграничных возможностях, которые есть у нас… Может быть… Может быть… Может быть…
В моей голове столько мыслей, что я просто не могу понять, кто я и что я делаю… Я никогда не рассчитывала свои перспективы и не планировала свои действия так далеко вперед… Просто я всегда ставлю себе конкретную цель, а потом позволяю моему внутреннему голосу вести себя к этой цели. Я всегда чувствовала, что однажды я попаду в космос, но не знала заранее, каким образом. Но я продолжала твердить всем вокруг о том, как я люблю космос и как я хочу туда попасть, и наконец, я нашла свой путь…
Завтра я отправляюсь к Земле… Но та Земля, на которую я вернусь, уже не будет такой же, какой я ее покинула. Она стала чуть-чуть лучше, потому что на ней стало немножко больше любви. Я вижу это по строчкам, которые вы шлете мне через электронную почту… Я надеюсь, что я могу помочь вырасти этой волне положительной энергии, которую мы породили, чтобы она захлестывала все больше и больше людей.
Есть поговорка: «Улыбнись, и мир улыбнется тебе в ответ». Я хочу подтвердить, что это так и есть на самом деле. Мне много раз говорили, что моя улыбка заразна… Надеюсь, что мне удалось заразить ей и вас. Потому что, когда вы улыбаетесь, кому-то становится намного труднее сказать вам «нет»… или ненавидеть вас… или сделать вам больно…
Поэтому, сегодня вечером, ложась в постель, просто широко улыбнитесь, и вы увидите, как вы будете чувствовать себя, проснувшись поутру… И не забудьте продолжать улыбаться весь день… И как минимум до тех пор, пока вы не услышите, что я вернулась…
Живите долго, будьте богаты и счастливы, друзья мои…
September 30, 2006
http://spaceblog.xprize.org/2006/09/30/the-ride-down/
И вот я снова на нашей прекрасной Земле, благодаря всем вашим молитвам и добрым посланиям. Я нахожусь на карантине в Звездном Городке, и пробуду тут несколько следующих дней, пока я не вернусь в округ Коламбия, чтобы начать новую интересную главу в истории фонда Экс-Прайз, которая касается учреждения приза за Геномикс, программу расшифровки генома человека.
Мне сказали, что нужно больше отдыхать и ограничить себя в движениях, но я решила, что я как минимум обязана рассказать вам о нашей посадке, пока впечатления еще свежи в моей памяти…
Двадцать восьмого числа у нас на МКС произошло изменение дневного расписания. Обычно мы вставали в 4 часа утра, но двадцать восьмого время подъема передвинули на девять часов. Конечно же, зная, что это мой последний день на борту МКС, я не могла убить время на сон, но усталость взяла свое, и заставила меня продремать четыре часа.
Я проснулась в пять утра и приготовилась выполнить последнюю свою задачу по списку, запись видеоролика с образовательным экспериментом. Остаток дня я посвятила созерцанию плывущей мимо Земли и парению в невесомости в свое удовольствие.
Для меня это был трудный день, и с того момента, как я открыла глаза, у меня начало нехорошо свербить в животе. Я не могла понять, почему, ведь я не боялась предстоящей посадки… Так что же заставляло меня переживать это тревожное, неприятное чувство? Так бывает, когда отправляешься в дальний путь, оставляя позади тех, кого любишь, и при этом не знаешь, будет ли тебе суждено вернуться… Точно так же я чувствовала себя, когда улетала из Ирана.
Мое сердце колотилось где-то у горла, и я не могла найти себе места. Когда я нервничаю, я начинаю есть все подряд, и пока все спали, я стала рыться в контейнерах с продуктами в поисках съестного… Была еще только половина шестого, и до семи часов (а в это время Миша великодушно предложил мне помочь с видеозаписью), оставалось еще целых полтора часа. Я начала объедаться… слайсы… печенья… сухофрукты… кофе… миндаль… шоколад… В итоге, я решила, что если я не перестану жрать, то потом мне будет трудно высидеть в капсуле в течение почти восьми часов.
Никто не просыпался, и я устроилась у иллюминатора смотреть, как медленно и величественно крутится внизу Земля…
Она казалась мне живой… она завораживала и очаровывала меня своей красотой, излечивая печаль от предстоящего расставания с космосом… Я почувствовала невероятный подъем – может быть, мне придавали энергию те послания, что я получала от вас.
Что бы это ни было, но я полностью успокоилась. Бело-голубое сияние атмосферы казалось теплым, и это тепло грело мне душу. Я вспомнила древний иранский обычай. В последнюю среду уходящего года иранцы празднуют встречу нового года. В числе прочего, в этот день принято прыгать через маленькие костры при помощи палок. Да, вы правильно поняли, прыгать через костры. Я знаю, что это не самая безопасная вещь, но такова сберегаемые с древних времен традиция. Думаю, что это иранский аналог новогоднего салюта.
Так вот, когда прыгаешь через этот костер, нужно напевать фразу, которая буквально переводится так: «возьми мой желтый цвет и дай мне свой красный цвет». Так обращаются с просьбой к огню, чтобы он забрал твою слабость и болезнь, и дал взамен тепло, здоровье и силу. Мне хотелось напевать это древнее заклинание, но, глядя на Землю, я немного поменяла его. Скользя над нашей планетой, я просила ее дать мне свое тепло и заряд добра, и убить во мне все нехорошие чувства… Я не хотела отдавать что-либо плохое Земле взамен…
И пока я смотрела, как кружится чудесное облачное море, мне стало лучше на сто процентов. Больше ничего не свербило. Один за другим, проснулись Миша, Джефф и Томас. Они все приняли участие в моем эксперименте, который удался на славу.
Нам необходимо было перейти в корабль и начать процедуру расстыковки в 18:30 по Гринвичу. Перед этим мне еще нужно было пройти особую процедуру насыщения организма водой, чтобы не потерять сознание под действием перегрузок. А к тому времени, как мы закончили нашу физическую видеосъемку, пришло время обеда. Все собрались вместе за столом…
Возможно, что это был последний полет для Павла Виноградова и Джеффа Уильямса, и даже притом, что они возвращались к своим родным, которых не видели так долго, думаю, внутренне они переживали потерю чего-то невероятно прекрасного, и это заставляло их грустить.
Мы висели вокруг стола, и я сказала, что считаю одной из главных своих задач сделать так, чтобы как можно больше людей могли летать в космос, и что пока что наиболее реальным способом остаются суборбитальные полеты. В рамках небольшой кадровой акции, я сказала им: «Ребята, когда мы начнем летать на орбиту, нам нужны будут самые лучшие пилоты из числа бывших астронавтов. Так что, если надумаете выйти в отставку, позвоните мне». Они улыбнулись и сказали: «Это здорово!»
День прошел быстро и незаметно подошло время перейти в наш «Союз». Это был не тот корабль, на котором я прилетела сюда. На этом Павел, Джефф и Маркос Понтес (Экспедиция 13, «Союз ТМА-8») сами прибыли на Международную космическую станцию. Мой вкладыш для ложемента и скафандр уже перетащили в этот корабль, и Павел упаковал все мои вещи еще прошлым вечером. Бытовой отсек заполнили мусором и отходами. На последнем этапе полета, когда мы сойдем с орбиты и устремимся к Земле, бытовой отсек отделится и сгорит в атмосфере вместе со всем своим содержимым.
Сперва мы наскоро попрощались перед камерой, а потом, выключив ее, попрощались уже по-настоящему, не скрывая слез. Мы перешли в корабль, и Миша, Майк и Томас закрыли люк станции позади нас. Мы же закрыли люк «Союза» со своей стороны, и как только это сделали, то обнаружили сюрприз от членов 14-й экспедиции: на внутренней стороне люка они прикрепили фотографию, где они все трое махали руками, глядя сквозь люк. Мы расхохотались и после этого мы начали свой путь в хорошем настроении.
Следующим шагом была долгая проверка герметичности, необходимая, чтобы убедиться, чтобы в люках между кораблем и станцией нет протечек. Одновременно с этим, мы начали надевать наши скафандры и приготовились перейти в спускаемый аппарат.
После успешной проверки герметичности, пришло время перекрыть люк между спускаемым аппаратом и бытовым отсеком, и провести еще одну проверку герметичности, на сей раз, чтобы убедиться, что после отделения БО мы сможем нормально и вовремя приземлиться.
Когда-то одной из команд «Союза» пришлось провести целые сутки на орбите в спускаемом аппарате, после того, как бытовой отсек был отделен. Поэтому важно убедиться, что находиться здесь безопасно даже в случае подобной неисправности.
Все последние дни каждый из членов экипажа рассказывал разные истории и делился своими впечатлениями от посадок. То, что они говорили и советовали, я уже слышала раньше на Земле от других астронавтов и космонавтов – например, от Пегги и Юрия. «Посадка будет грубой… будет сильно мотать во время открытия парашютов, и готовься к очень сильному удару в момент приземления…» Еще они дали мне много советов насчет того, как подготовиться к этому удару в каждой из возможных ситуаций… Я повторила все необходимые процедуры и была готова.
После проверки всех систем, проверки герметичности скафандров и завершения проверки герметичности СА, мы получили «добро» от ЦУПа и начали расстыковку…
Все эти проверки готовности и герметичности заняли продолжительное время, и меня стало клонить в сон от усталости. Павел забеспокоился, видя, что я закрываю глаза и он стал меня время от времени проверять, чтобы убедиться, что все в порядке. Я сказала ему: «Не знаю почему, но глаза закрываются сами… Извини!»
Джефф тут же нашел объяснение. «Ты отходишь от десятидневной адреналиновой бури… Твое тело требует отдыха». Вероятно, он был прав. Я все время была «на взводе» во время моего приключения, а теперь я возвращалась назад. Я почувствовала легкий толчок разделения, и поняла, что теперь я на пути домой, и назад уже не вернуться…
На первом этапе спуска мы медленно пятились, удаляясь от станции, и наблюдали чудесный вид нашего космического дома. А потом мы начали готовиться к спуску с орбиты.
Когда подошло время выдачи тормозного импульса, Джефф посоветовал мне приготовиться к поездке на нашей экстремальной карусели. Он напомнил, что нужно затянуть ремни, когда начнутся перегрузки, а также, что я должна вжиматься в ложемент, напрягая мышцы живота и бедер, чтобы кровь не отливала от головы. Он сказал, что будет комментировать, какая фаза спуска наступает, чтобы я готовилась к ней заранее… он так и делал все это время. Павел проговаривал каждый этап по-русски, а Джефф затем повторял это по-английски и кратко напоминал мне, что я должна делать.
Первым заметным событием было разделение корабля. Джефф подсказал мне, чтобы я смотрела в иллюминатор и не пропустила оранжевое свечение при входе в атмосферу, пока оно не пропало. Отделение бытового отсека прошло гладко и не оставило особенных впечатлений.
Следующим, что я помню, был вход в атмосферу. За окном светилась оранжевая плазма, и когда теплозащита корабля начала плавиться и гореть, мы увидели пролетающие мимо искры. Мне казалось, что я лечу на шутихе. Потом я то же самое слышала от людей, которые наблюдали наш вход в атмосферу с поверхности Земли – они сказали, что в полете мы были похожи на шутиху из фейерверка. Потом начали расти перегрузки. Джефф напомнил мне про ремни, и я послушно затянула их, пока он диктовал растущее значение перегрузки. «1.5 единицы… Анюше, ты затянула ремни? 2 единицы… думаю, скоро будет все четыре…»
Теперь я чувствовала их. Это было похоже на ощущения на центрифуге, но два «же» на центрифуге – далеко не то же самое, что два «же» в реальном корабле на спуске… Я была привязана так крепко, что боялась, что мои ключицы сломаются.
Каждый раз, когда Павел комментировал рост перегрузи, Джефф повторял его: «2.2 единицы.. 2.5… 2.7… 2.8… 3 единицы…» Вау! Кажется, мое лицо расплющило в блин. Должно быть, я выглядела очень смешно… Я напрягла мышцы живота и подтянула все тело, как я делала на испытаниях на центрифуге. Восемь «же» не были для меня проблемой, но эти три единицы мне казались уже сильнее, чем те восемь, и я начала беспокоиться, как мое тело отреагирует на дальнейший рост перегрузки.
Мне казалось, будто мне на грудь сел слон… Давление росло, и я взмолилась Богу, чтобы он дал мне сил не потерять сознание. «3.2… 3.5… 3.7… 3.8… 4… Окей, начинается спад… 3.5… 3.2… 3… 2.8…» Ах, какое облегчение!.. Я начала благодарить Бога за помощь в трудную минуту… «2… 1.5… Нормальная сила тяжести… По крайней мере, пока…»
Несколько минут мы продолжали лететь в тишине и покое. Джефф и Павел убедились, что со мной все в порядке. Я сказала им свое «Всьо Харашоу». Об открытии парашютов Джефф предупредил меня за пять минут. Потом, когда время приблизилось, он сказал: «Одна минута до раскрытия… Приготовься».
По всей видимости, это самый жесткий момент во всем спуске, не считая касания поверхности. Парашют выходит в три этапа. Первый и последний парашют дают самые сильные рывки.
Когда вышел первый парашют, нас рвануло и начало мотать и кружить, как сумасшедших. Я закрыла глаза, чтобы меня не стошнило от вида панели, которая раскачивалась перед моими глазами… Как только качания успокоились, раскрылся большой парашют, и нас начало болтать с новой силой. Потом колебания успокоились. Было похоже на ощущения на одном из тех вращающихся блюдечек или крутящихся кабинок, которые можно найти в парке аттракционов. Вас просто мотает во все стороны…
Потом мы подняли ложементы, чтобы приготовиться к последнему этапу – приземлению. Из-за этого, то маленькое пространство, которое было у нас перед лицами, стало еще меньше. Джефф и Павел объявляли текущую высоту по мере спуска с трех тысяч до двухсот метров, и, наконец, о КРЕПКОЙ посадке.
Мы ударились о землю так сильно, что мне показалось, ушли туда с головой, но после небольшого отскока капсула легла на бок. Во время удара было такое чувство, будто миллион иголок впились мне в затылок и спину, и тут же меня охватила сильная боль. Я чувствовала ее, пока капсула не перекатилась так, что моя спина оторвалась от сиденья, - только тогда боль стала затухать.
Павел проверил, все ли в порядке с каждым из нас. Я сказала, что все замечательно… и поблагодарила его за великолепную посадку. Джефф сказал то же самое; и вот мы, вися в своих ремнях вниз головой, протянули друг другу руки и соединили их в общем рукопожатии, отметив таким образом удачную посадку.
В кабине начало пахнуть горелой электропроводкой – это проникал запах сгоревшей во время полета сквозь атмосферу теплоизоляции. Спускаемый аппарат был все еще очень горячим.
Поисково-спасательные команды уже были в пути.
Наша капсула приземлилась в пустынном районе Казахстана под названием Аркалык. Я вытянула шею, стараясь выглянуть в окошко…
Снаружи величественно разгорался рассвет, и я видела, как солнце медленно поднимается из-за горизонта. Павел сказал, что температура за бортом минус пять градусов по Цельсию. Я пошутила?: «Минус пять? Нет, я, пожалуй, хочу назад»
Они рассмеялись. Павел сказал: «Пять градусов мороза – это здорово!», а Джефф прокомментировал: «Я думаю, что там будет хорошо».
Через несколько минут я услышала, как стучат снаружи в мой иллюминатор. Поисково-спасательная команда прибыла на место и начала открывать люк. Джефф напомнил мне, чтобы я не дергалась в этот момент и смотрела прямо, чтобы избежать приступа морской болезни.
Наконец, люк открылся и порыв свежего морозного утреннего воздуха разом выдул запах горелой изоляции. Когда я почуяла и вдохнула воздух Земли, мне стало хорошо.
Было так прекрасно снова быть дома. Через несколько часов я увижу Хамида и смогу позвонить моим родным. Мне больше не было грустно, сердце мое наполнилось радостью! Мое путешествие закончилось, но поход в поисках ключей к воротам Вселенной только начинается.
Теперь мне нужно отдохнуть, а все остальное я расскажу в своем дневнике потом…
Так хорошо вернуться домой. Ваши комментарии я буду читать уже сегодня.
|